Финалистка рейтинге «secondiary.ru года-2009» (роман «Зеркало Единорога»), писательница, поэтесса, журналистка и исследовательница литературы Людмила Таран рассказывает о рефлексии и сны, о материнстве и собственное пространство , Об «общем, писательское» и «свое, женское».
- Пани Людмила, после нескольких сборников новеллистики, стихов, публицистики и литературоведческих исследований Вы таки выдали роман (хотя и очень тоненький, как по мне). Которые были мотивации? Чтобы все «по-взрослому»?
– Хотя я не из тех людей, которые очень специально испытывают себя (увы!), Но в этом случае я же хотела попробовать себя в жанре, которому, кажется, вряд ли вернусь (впрочем, не зарекаюсь). Романное мышление – таки нечто совсем иное, чем «мышление новеллистические», а я скорее надаюся на последнее. Совершенствование же не имеет границ, как известно!
- Насколько Ольга из «Зеркала Единорога» – автобиографический образ? Или вам тоже нужно, чтобы писать, бежать от всех на дачу в отпуск?
– Ольга, как мне кажется, вовсе не автобиографический образ, кроме разве каких-то деталей, «переданных» ей от автора, то есть меня (улыбается). И дачи как таковой у меня нет … У меня проблема в том, что отсутствует собственное пространство (ну и деньги, когда уже идти за Вирджинией Вульф …)
- И как вы эту проблему решаете?
– Стараюсь работать поздно вечером, когда домашние лягут спать … В последнее время, правда, можно воспользоваться тем, что родительский дом осиротел. Однако для творческого его обживания мне еще надо затратить немало энергии. Дело в том, что там, в родном доме (где прожила, собственно, первые свои семнадцать лет) я не способна организовать себя, сконцентрироваться. Зато могу работать в киевской квартире, но тогда, когда никого нет, или когда все спят. Я очень «кабинетная» существо: нуждаюсь тишины и покоя, чтобы могла то «выдать на гора» …
Следовательно, выходит, сказала неправду, что нет собственного пространства. Ирония судьбы: то не было «запасного поля», а вот совсем недавно (два месяца назад) оно появилось, а я не готова его освоить. И кто тебе виноват? – Спрашиваю себя в таких случаях. Ситуация напоминает мне навязчиво повторяющийся мотив моих некоторых снов. Там я, например, открываю в своей хрущевке какой лаз или ход, который приводит меня к сокровенному, неведомой ранее пространства. Но это, как на смех, – заводской цех! Я всплескивает руками во сне: зачем мне так много? Мне бы одну комнатку, но отдельную …
- А вы верите снам? В Ваших новеллах, а в «Единорогом» больше, много фантастических и мистических элементов. Откуда это у вас?
-Я бы не сказала, что очень уж верю снам. Верю, что они таки есть голосом нашего подсознания и поэтому не надо их игнорировать. Вещих снов, кажется, не имела или просто не сумела прочесть их именно как вещие. А вот символических сюжетов было немало.
Кстати, сын Ивана Малковича Тарас упорядочивает, так сказать, Книгу снов и попросил меня написать о своих сновидениях. Я и написала …
- Еще в «Женская роль» Вы приветствовали стремление женщин-писательниц преподавать в произведениях свой ??собственный опыт. Не кажется ли Вам, что в последние годы в нашей литературе «собственного писательского опыта» обоих полов несколько многовато?
– Под собственным опытом я имела в виду прежде всего опыт самоидентификации и, возможно, прежде самотождественности, так сказать, женского. Мы же так мало о себе знаем: и как о людях, и как о женщинах … Взять хотя бы опыт материнства неотрефлексированные почти …
А по выписке так называемого писательского опыта – то его, вероятно, действительно много, и то именно дилетантского уровня (а не уровня Гессе или Томаса Манна).
- Собственно, мне кажется, что видрефлексування опыта – это определенный этап, и сейчас многие говорят о том, что пора переходить к следующему. Этот следующий Вы каким видите – для себя лично и для литературы вообще?
– После рефлексий должны идти обобщения, панорамное видение. Вот этого я давно жду от людей, которые давно работают, в частности, на ниве прозы. Я лично на этом поприще еще только обживаюся … Тоже жду от себя некоторых обобщений. А способна?
Определенным образом наша поэзия в этом смысле действительно ли лучше прозу. Но поэзия была и остается не видчитаною более или менее широко «дома», а тем более за пределами Украины.
- Какие имена вы бы в этом контексте назвали – в поэзии и в прозе?
– В поэзии – Василий Герасимьюк, Игорь Рымарук, Наталья Белоцерковец, Феодосия Заривна, Тарас Федюк, Юрий Буряк (последний поразил меня чрезвычайно поэмой «Узел» в «Курьере Кривбасса»). В прозе – … я все еще в ожидании. Это не означает, будто нет хороших прозаиков. Они есть, безусловно. Но хотелось бы назвать кого такого … универсального, или как это лучше сказать? Вероятно, речь идет и о специфически вкусовое (как же без этого?) Вот вы, Яна, хорошо и исчерпывающе написали о последнем романе Оксаны Забужко. Да, вещь незаурядная. Событие литературного нашей жизни – несомненно. Но у меня есть немало «но» … Впрочем, не хотела бы на этом останавливаться.
- Ваша Ольга Кобылянская, которая является героини «Зеркала …», очень недовольна своими биографиями, их немало появилось в последнее время. Насколько я понимаю, это камни во вполне конкретные писательские огороды. Да? И почему?
– Нет, это не так «камушки» в конкретные «города», как способ напомнить, что писать биографию более или менее известного человека насколько ответственно, что, возможно, лучше этого … не браться. И также напоминание элементарного: мы так мало знаем о себе, что браться за жизнеописание другого человека уже есть претензией.
- Собственно, я тоже писала о маленькой Кобылянской в "Жизни замечательных детей", следовательно, немного заволновалась. А вы не рискнете попробовать? Потому Ольга Кобылянская для вас явно больше, чем просто одна из писательниц-классиков … Правда?
– Нет, я точно знаю, что никогда не взялась бы за написание романизированных биографий. Кроме всего прочего, это чрезвычайно связывает. А я хотела бы придумывать – пусть и на основании чего-то реального.
Так, Ольга Кобылянская поражает меня тем, как она опередила свое время. Впрочем, она именно как писательница таки, к сожалению, не настолько верна, как Михаил Коцюбинский. Это ли не единственный писатель, читая которого, я не "оправдываю" его историческими обстоятельствами, вечными нашими украинскими "вот если бы, то …"
- Мне всегда казалось, что проблема чисто женских проблем в творческой самореализации сильно преувеличена, по крайней мере – в современном мире, когда социальные роли мужчины и женщины практически вривноважилися (в отличие от времен Кобылянской). Разве нет?
– Ну, во-первых, социальные роли женщин и мужчин же не вривноважилися еще пока. Следовательно, исходя из этого, женщины всегда, как мне кажется, иметь специфические трудности по самореализации. Все-таки мужчине привычнее хоть какое-то время совсем не думать о детях, когда обложен творческим процессом. А у женщины это перенимание мыслями о детях, даже уже взрослых – а оно так или иначе присутствует в его жизни – почти неизбежное. Редкая женщина, мне кажется, откажется от желания иметь детей, руководствуясь только потребностью творческой самореализации.
- Зачем же отказываться? Дети, наоборот, дают мощную эмоциональную подзарядку, а на весь абсолютно материнский время никогда не претендуют. Как по мне, это искусственное противопоставление, можете поспорить. Вообще, из Ваших произведений и исследований возникает впечатление, что мир для Вас очень четко разделен на мужскую и женскую половины. Это правда?
– Ну что вы, Яна! Жаль, если такое впечатление складывается! А, может, мои тексты больше меня говорят? (Смеется)
Дети могут и не претендовать на весь материнский время, но она, мать, все равно в этом плане заангажирована. Может, это только мой опыт и опыт моих колежанок? А всякая творческая работа требует полноты самоотдачи, чрезвычайной концентрации.
У меня никогда не получалось, чтобы я на длительное время могла забыть о сыне, уже 25-летнего. (Снова вопрос к себе: что тебе должен ли: а кто тебя заставляет?)
- Кстати, ребенок понимает вас как писательницу?
– Сын просто знает, что "мама – журналистка и писательница", но ничего моего не читал … Я не имею по этому поводу каких комплексов, хотя было бы приятно, если бы …
- Действительно хотели бы, чтобы прочитал? Ведь в Ваших произведениях много очень откровенных моментов …
– Да хоть стихи … А по определенным моментам, я очень не хотела, чтобы мою прозу прочитал отец … Так он и умер, многое не узнав о дочери. Мало того: не хотела бы, чтобы некоторые из моих родственников или знакомых прочитал кое-что из моего. Хотя, если подумать, что там даже такое? .. Просто остальное вполне, чем представлялось (так я думаю) обо мне. Вот и говорю: не знаем себя, не знаем о своих ближних.
- Над чем работаете сейчас?
– Завершила редактировать вместе с издателем («Серебряное слово», Львов) книгу новелл «Автобиография, или Жизнеописание на водной твердые». Львов оказался по разным причинам: там немало вещей, связанных с Галичиной. А к тому же, очень мне нравится, как изготавливают книги в «Серебряном слове».
Собственно, сейчас пытаюсь писать новеллы, хотя очень туго идет: до сих пор не могу сосредоточиться после смерти отца.
- Выход «Зеркала Единорога» в финал рейтинга «Литакцент года» был для вас событием? И в каком смысле?
– Конечно, приятно, когда твою вещь п о м и ч а ю т. Событием стала рецензия Дмитрия Дроздовского на сайте: такая развернутая и серьезная, что я, читая, только брови уничтожала. Если относиться к себе самокритично, надо помнить, что много бывает в таких случаях авансирования или вкусовых нюансов. Я же как читательница-рецензент это хорошо знаю.
